Беседовал: Пётр Долгов

– Роман, расскажите, пожалуйста, о законопроекте. Какие были предпосылки к его созданию?

– В силу известных обстоятельств в нашем государстве возник дефицит контента – дефицит легального контента. Это вызвало, скажем так, определенные идеи, мысли, вопросы. И не только у бизнеса эти вопросы возникли, они возникли еще и у государства. В прошлом году ряд депутатов разработали и внесли в Госдуму законопроект о принудительном лицензировании контента. В целом его механика предполагалась очень похожей на ту, что действует в патентном праве. В патентной сфере принудительное лицензирование возможно только тогда, когда какого-то конкретного продукта на протяжении определенного периода времени либо нет на рынке, либо он представлен недостаточно. Тогда возникает право соответствующего заинтересованного лица пройти определенную процедуру и получить эту принудительную лицензию. Суперважное фундаментальное правило этого процесса в патентной сфере – судебная процедура. То есть нельзя, условно говоря, пойти в какой-то государственный орган и просто сказать: «Знаете, мы проверили исследование, продукта нет, правообладатель молчит. Неважно, почему, дайте лицензию». Нет, так нельзя. Нужно пройти судебную процедуру.

– Первый вариант законопроекта тоже предполагал судебное вмешательство?

– Да, правда по сравнению со сферой патентного права предлагалась немножко другая формулировка: «контент отсутствует на территории страны». Тут, конечно, сразу появились технические вопросы: что значит «отсутствует»? Пиратские версии продукта считаются или нет? Контент должен отсутствовать вообще или отсутствует контент или допускается, что есть присутствует в каком-то не том виде? И было еще одно важное ограничение. Эта принудительная лицензия должна была стать доступной только тем компаниям, у которых раньше были контракты с соответствующими правообладателями. То есть, если у вас был контракт с какой-то крупной компанией, западным правообладателем, но она ушла из России, вы могли по такой судебной механике эту лицензию получить.

– Какая судьба постигла эту версию законопроекта?

– Она подверглась резкой публичной критике сенатора Андрея Клишаса. Закончилась история законопроекта в декабре 2022 года с очень техническим замечанием: «вернуть субъекту законодательную инициативу, потому что нет заключения правительства Российской Федерации». То есть с формальной отпиской. И можно было бы выдохнуть на этом моменте, если бы не другой интересный законопроект, который появился в июле 2023-го.

– В чем его принципиальные отличия от предыдущего?

– Ну, главное, что он был внесен людьми, которые, скажем так, знают, что вносить. Это сенаторы Российской Федерации Валентина Матвиенко, Лилия Гумерова, Андрей Клишас и депутат Государственной Думы Павел Крашенинников. Формально закон направлен на регулирование орфанных – сиротских – произведений.

Во всем мире лицензирование основано преимущественно на рыночных правилах. У отношений тут рыночный характер, важен баланс сторон, участвующих в переговорах. Принудительное лицензирование этот баланс рушит.

– Поясните, пожалуйста, какие произведения считаются сиротскими.

– Сиротские произведения это те, у которых неизвестен автор, правообладатель или он известен, но непонятно, где его искать. А произведение – вот оно болтается, за него люди готовы платить, а кому платить, куда платить, с кем договариваться, не ясно.

– В подобном изложении идея не кажется такой уж плохой...

– Да, идея, казалось бы, правильная. Но во всем мире лицензирование преимущественно основано на рыночных правилах. У отношений тут рыночный характер, важен баланс сторон, участвующих в переговорах. Принудительное лицензирование этот баланс рушит, и если в каких-то ситуациях это бывает необходимо и в целом соответствует международным подходам, то в других вызывает – скажем деликатно – определенные вопросы.

– Давайте разбираться по порядку. Какой контент попадает под законопроект?

– Произведения литературы; произведения изобразительного искусства (живопись, скульптура, графика, дизайн, графические рассказы, комиксы); произведения декоративно-прикладного искусства; фотографические произведения; музыкальные произведения, фотограммы и исполнения. Самое важное в нашей отрасли – это произведение изобразительного искусства. Кроме того, «добрые люди» анонсировали 10 августа 2023 года на заседании комитета по интеллектуальной собственности РСПП, что этот занятный проект неплохо было бы распространить вообще на всю аудиовизуальную сферу.

– Есть ли четкие критерии произведений, которые могут быть признанны орфанными?

– Есть четыре критерия. Первый, о чем мы уже говорили, это когда автор или иной правообладатель произведения неизвестен. Второй – когда не установлено имя или наименование правообладателя. Третий – когда имя или наименование известно, но неизвестно место жительства или юридический адрес. И четвертый – когда все эти данные известны, но отправка юридически значимых сообщений не привела к доставке и ознакомлению с этим сообщением.

Первые три пункта понятны. Они, в общем-то, соответствуют мировому стандарту. А вот что на самом деле интересно, так это последний пункт: все известно, известен автор, известно, где он живет, и контакты его известны – в соцсетях можно написать, по телефону позвонить, написать на электронную почту. Но, что часто происходит сейчас по всем понятным причинам, вам почему-то не отвечают. Вот вы пишете: «Продайте лицензию», а правообладатель или автор не отвечает – по любым причинам. Мало ли, может, ему запрещает корпоративная политика, может, вы поссорились с ним, может, в конце концов, он просто не хочет отвечать. И сам по себе этот факт позволяет по установленной в проекте процедуре признать произведение орфанным и пустить его в оборот.

– Что значит пустить в оборот?

– Что вот эту лицензию заинтересованному лицу, который запустил процедуру, отдадут по ставке, на которую правообладатель никак не повлияет, и потом по такой же ставке ее можно будет продавать любым другим заинтересованным лицам.

– Получается, что запустить процедуру может любое юридическое лицо – хоть производитель с громким именем, хоть ИП с кустарным производством в гараже?

– Да, при условии, что такое заинтересованное лицо отправит запрос условному правообладателю и не получит – а он скорее всего не получит – на него ответ.

– Каким образом, согласно законопроекту, можно будет использовать принудительные лицензии?

– Разрешено воспроизведение, создание копий – в том числе цифровых; распространение, продажа и иное отчуждение; доведение до всеобщего сведения, включая цифровую дистрибуцию в любой форме; переработка, создание производный произведений.

– Настораживает формулировка «переработка произведений».

– Вот, предположим, нашелся – а они точно найдутся, уже есть люди, которые ждут, когда законопроект заработает – какой-то особо находчивый предприниматель, который понимает, что есть правообладатель, который не ответит, ну или он знает, как сделать так, чтобы тот не ответил. Предприниматель запускает процедуру, получает лицензию на переработку, перерисовывает персонажа, добавляя ему какие-то детали, которые формально позволят признать это переработкой. Все. Потом появляется правообладатель. Законопроект предусматривает не самую простую, но тем не менее процедуру исключения из реестра сиротских произведений своего объекта. Правообладатель проходит процедуру, произведение из реестра пропадает, но переработка уже никуда не денется, потому что она была создана в период, когда лицензионный договор для переработки действовал. Получается конкурирующий продукт на рынке.

– Но использование сиротских лицензий не бесплатно?

– Да. Лицензии выдает аккредитованная организация по управлению правами на коллективной основе (ОКУП) во внесудебном порядке. Деньги за использование лицензии поступают на номинальный счет. ОКУП удерживает комиссию с поступивших средств, а также в праве распоряжаться, в том числе инвестировать, деньгами с номинального счета, пока правообладатель не появится, конечно, с гарантией безопасности, возвратности этих средств. Тем не менее, достаточно много чего можно сделать с этими деньгами, пока правообладатель не пришел. А он, если изначально молчал, может и не прийти никогда.

– Давайте подведем черту. Какие появятся риски для рынка, если законопроект будет принят?

– На сегодняшний день достаточно большое количество ассоциаций высказалось по поводу инициативы в негативном ключе. Всем понятно, что вопрос с сиротскими произведениями действительно существует, он как-то решен, наверное, во всех странах мира. Но решен совсем не так, как предлагается в этом законопроекте. Да и в целом возникает вопрос: насколько эта история вообще своевременная и острая, действительно ли за ней скрывается заявленная цель?

В первую очередь маячит легализация контрафакта, цифрового пиратства. Оно возникнет массово – однозначно, у тех игроков, которые играют по правилам рынка, появится масса конкурирующего продукта. Будут легализованы переработки произведений, начнется массовое признание сиротскими произведений, на самом деле таковыми не являющихся, ограничится доступ к произведениям, распространяемым свободно. Основное фундаментальное последствие принятия такого законопроекта в текущем виде заключается в том, что рынок будет разбалансирован и на смену рыночным правилам придут правила вот такого аккредитованного коллективного управления.

К чему я – это возможный сценарий будущего рынка. Не факт, что будет именно так, может, этот законопроект не будет принят, его не поддержат, а может быть, примут в каком-то другом виде. Тем не менее, наверное, с точки зрения стратегического планирования возможность его принятия нужно учитывать.

– В привычном поле работы с лицензиями правообладатель вел строгий отбор компаний, с которыми подписывал договор на использование изображений. Оценивалась и репутация компании, и качество выпускаемой продукции, также выдвигались жесткие требования к материалам, характеристикам конечного продукта, предоставлялись стайлгайды. В свете законопроекта кажется, что получившие лицензию компании получат возможность работать кто во что горазд, так ли это?

– Да, тут все верно. Получив разрешение по предлагаемой процедуре от аккредитованной организации по коллективному управлению правами, никаких стайлгайдов уже не будет. Рынок рискует быть наводненным низкокачественным товаром.

– Представители канцелярской розницы страдают от исков за неправомерное использование лицензионных товаров. Если ушедший правообладатель однажды вернется, защитит ли законопроект предпринимателей от судебного преследования?

– Да, предъявить иск за то, что было создано/произведено/выпущено после получения разрешения от ОКУПа и до исключения соответствующего объекта из реестра «сиротских» произведений, невозможно. При условии, что соблюдена процедура направления запроса правообладателю выдать лицензию в обычном порядке (и правообладатель не ответил) и использование объекта осуществлялось в пределах лицензии от ОКУПа.

От редакции «Амбициозный» законопроект, на наш взгляд, приведет лицензионный рынок к хаосу и сумятице, а обилие низкокачественной продукции, которая неизбежно наводнит страну, ударит и по потребителю, и по производствам. Кажется, что грядет (в лицензионной сфере) возвращение в дикие и темные времена. Зато продукция под лицензиями российских, китайских и других правообладателей, оставшихся в стране, на фоне этого безобразия будет выглядеть ценной. Этот факт определенно стоит учитывать при формировании лицензионного портфеля на будущее. Возможно, пришло время сделать выбор между Барби, Халком и русскими богатырями в пользу последних.